Scatter to the wind

Что бежал заюшка по белу свету, По белу свету да по белу снегу. Он бежал, косой, мимо рябины дерева, Он бежал, косой, рябине плакался.

As a hare was running about the wide world, About the wide world, over the white snow, He ran, the lop-eared hare, past a rowan tree, Past a rowan tree, and complained to it:

У меня ль, у зайца, сердце робкое, Сердце робкое, захолончивое. Я робею, заяц, следу зверьего, Следу зверьего, несыта волчья черева.

Have I not, he said, a timorous heart, A timorous heart, so faint and weak? I am frightened, he said, of the wild beast’s tracks, Wild beast’s tracks, the wolf’s hungry belly.

Пожалей меня, рябинов куст, Что рябинов куст, краса рябина-дерево. Ты не дай красы своей злому ворогу, Злому ворогу, злому ворону.

Pity me, O rowan bush! O rowan bush, O fair rowan tree! Do not give thy beauty to the wicked enemy, The wicked enemy, the wicked raven.

Ты рассыпь красны ягоды горстью по ветру, Горстью по ветру, по белу свету, по белу снегу, Закати, закинь их на родиму сторону, В тот ли крайний дом с околицы,

Scatter thy red berries to the wind, To the wind, over the wide world, over the white snow. Fling them, roll them to my native town, To the far end of the street, the last house,

В то ли крайнее окно да в ту ли горницу, Там затворница укрывается, Милая моя, желанная. Ты скажи на ушко моей жалёнушке Слово жаркое, горячее.

The last house in the street, the last window, the room Where she has shut herself in, My beloved, my longed-for love. Whisper to my grieving love, my bride, A warm, an ardent word!

Я томлюсь во плену, солдат-ратничек, Скучно мне, солдату, на чужбинушке. А и вырвусь я из плена горького, Вырвусь к ягодке моей, красавице.

I, a soldier, languish in captivity, Homesick, I am, poor soldier, kept in foreign parts. I’ll break from durance bitter, I’ll go to my red berry, to my lovely bride

Boris Pasternak: Doktor Zhivago, 12.6. translated by Max Hayward
photos: Irina Makushina